АЛЬФОНС ЖИЖЕК

О ПЕРСОНАЖЕ

Если бы Альфонсу Жижеку предложили написать автобиографическую сводку, он бы, вероятно, отказался. Свою жизнь он находит слишком комичной, но все ситуации, которые могли бы заинтересовать читателя, ему совершенно не хочется выставлять напоказ. Альфонсу неловко рассказывать о матери-хиппи, что повела его, второклассника, к волшебнику. Неловко объяснять, что сделано это было затем, чтобы увидеть в своем дите кого-то, кто прикоснется к потусторонним силам и "приоткроет" ей завесу тайн и нерешаемых вселенских вопросов. И самая неприятная часть - подытожить рассказ правдиво, признав, что, при всем выявленном в детстве потенциале, Жижек абсолютно не умеет им пользоваться.

Описанный случай стал отправной точкой становления Альфонса как личности. "Особенный", "подарок судьбы" - слышать эти слова из уст семейства и подыгрывать им было чертовски приятно. Впрочем, уважение родственников казалось в то же время неправильным - сам-то он ведь ничего не сделал. С трепетом ожидая совершеннолетия, он детально продумывал план дальнейших действий, строил в голове карьерные лестницы и представлял себя уважаемым членом магического сообщества, который бы несомненно оправдал и, быть может, превзошел бы всеобщие  ожидания. Вдохновленный романтикой ведьм и колдовских ритуалов, Альфонс увлекся историей. Больше всего его привлекало Средневековье с его драмой и прямо-таки художественной несправедливостью, кострами, церковью - всем, чего только пожелает душа подростка. Он часами мог разглядывать своды собора Святого Вита, представлять монахов в мрачных облачениях, снующих под витражами; родители видели в этом тягу ребенка к учебе, хотя на деле систематические занятия меньше всего интересовали Жижека.

Школа закончилась для него не слишком помпезно, да ему еще и было только семнадцать - оставшийся год юноша решил полностью посвятить себя историческому факультету, с недюжим усердием изучая всяческие манускрипты и всё больше погружаясь в воображаемый мир, сложившийся из отрывков чужого прошлого. Он видел себя алхимиком, современным Парацельсом, живые же люди едва волновали его, и желание оправдать надежды матери сменилось наполеоновскими амбициями, образами из снов, книг и фильмов. Нет, Альфонс не избегал человеческого общения целенаправленно - были у него и студенческие попойки, и, как ни странно, женщины, но никакой душевной близости он не мог достичь ни с кем из знакомых. В ответ на эмоциональные речи об очередном средневековом философе он, как правило, получал либо смущенное мычание, либо непонимающий взгляд. Стоит упомянуть, что для философствований Альфонс никогда не умел подбирать верный момент.

И вот, наконец, он обретает законное право на обучение и сломя голову несется к колдунье, прихватив с собой деньги, отложенные со стипендий. Приоткрывает дверь, демонстративно вежливо (в обычной своей манере) пожимает хозяйке руку и радостно повествует ей о той самой роковой встрече. Альфонс заходит в гостиную, и обстановка ведьминского жилища его не слишком впечатляет; впрочем, не должна же она жить в средневековой избе! Учитывая, сколько совместных уроков им предстоит, даже лучше, что у нее есть все удобства. Сидя друг напротив друга, они еще какое-то время болтают ни о чем, а после начинается ритуал. Ритуал недолгий, но завораживающий, с переплетающимися ароматами причудливых растений и жидкостей. Юноша в восторге наблюдает за движениями женщины, за ее руками, вытворяющими что-то неведомое, но тут - всё. Тишина. Она смотрит на него с щемящей смесью жалости и неудобства, а он ничего не замечает, просто ждет, будто ему собираются подать изысканное блюдо. Тишина вдруг сменяется приговором, высказанным столь неловко, что такой взрослый Жижек ощутил себя противным и крайне надоедливым мальчишкой.

Отказ стал сильным ударом по его эго, однако сдаваться было слишком болезненно. Менять планы, сложившиеся десятилетие назад, искать что-то другое казалось бессмысленным и невозможным. Семья уже не смотрела на него как на своего мессию, да что уж там - едва ли он, не-маг, мог признавать себя их сыном.

Был ли он вообще собой хоть когда-то?

Неудача вылилась в новый виток почти маниакальных попыток достичь своей цели - Альфонс решил, что обратится за кураторством к другому, более представительному волшебнику, который уж наверняка не боится сложных учеников. Главной задачей стало получение денег на оплату учебы. Из принципа и обиды (и, быть может, совсем чуть-чуть - из стыда) он съезжает от родителей, постоянно меняет как место жительства, так и профессию. За следующие два года Альфонс успеет побывать в роли продавца билетов в кинотеатре, курьера, будет присылать рассказы в местные журналы, короче - возьмется за что угодно, лишь бы прокормиться и как можно скорее выйти из состояния напряженного ожидания, от которого он уже порядком устал. Мечта стала несдержанным обещанием самому себе, и чувствовать себя лжецом для "интеллигентного"  Жижека было невыносимо.

Кто он?

В конце концов нелегкая занесла горе-волшебника в Магистратум. Там мужчина занимался мелкой бумажной работой, но даже такая мелочь оплачивалась достаточно, чтобы уже через несколько месяцев освободиться от навалившейся неопределенности; Альфонсу вообще было приятно хоть как-то участвовать в магической жизни города, пускай это участие и сводилось к сортировке бумажек. Дни тянулись мучительно медленно, календарь, часы, любые мерила времени давили на Жижека почти физически - надоедливое тиканье навевало мысли о том, что всё это уже как-то вымученно, о том, что смысла на самом деле больше и нет, а сам он хватается за жалкие остатки чего-то, что сам о себе придумал.

Пожалуй, вряд ли колдунья ошиблась.

Еще день, еще один, последний - Альфонс не может спать и не может понять, отчего вообще стал настолько одержим, но предполагает, что лучше не задумываться. В момент Х Альфонс Жижек, бухгалтер двадцати одного года от роду, смотрит на по-настоящему талантливого человека, стоящего чуть поодаль. Совершенно не сознающий себя, неспавший Жижек уже не разбирает слов. В общем-то, он в них даже не вслушивается - ответ ему и так понятен и слегка предсказуем. Обучать его не захочет никто, и проблема не в учителях.

Итак, кризис достиг своей кульминации и закономерно пошел на спад. Альфонс вернулся домой и наконец уснул - всё уже было решено и рассчитывать теперь было не на что, но в новообразовавшейся пустоте свершилось и какое-то облегчение. На работе он уже никому не рассказывал ни о соборе Вита, ни о своей матери, ни о своих волшебных задатках. Жижек думал, что ему это уже не нужно, да и ничего ему не нужно - еще год мужчина прожил на чисто машинальном внутреннем ритме, гнавшем его из дома в офис по утрам и из офиса домой по вечерам. Со временем ему удалось абстрагироваться от всего случившегося, успокоиться и даже проанализировать своё поведение. Альфонс обещал себе побольше думать и впредь сдерживаться от сильных эмоциональных порывов, хотя обещания, как видно, никогда не были его сильной стороной.

В тот же период Магистратум всё ярче определял своим основным курсом ограничение магов и строгий контроль над ними. На Альфонса, столько восторгавшегося чародейством, стали косо смотреть коллеги, пусть он уже и не демонстрировал собственной точки зрения. Подозрительные взгляды раздражали, а необходимость содействовать чьему-либо угнетению его вовсе не радовала, потому вскоре бухгалтер решил, что в Магистратуме ему уже делать нечего. Увольнение, как ни странно, не вызвало затруднений, пусть он уже и привык к обжитому месту: принимать критические решения стало намного проще, перемены уже совсем не пугали, наоборот - хотелось поменять хоть что-то.

Альфонс, потихоньку отходивший от своего катарсиса, снова мысленно возвращался к своим любимым алхимикам, ведьмам и прочей нечисти, и всё равно чувствовал в этом что-то родное, уже сросшееся с ним. Реальный мир был слишком чужд и враждебен, и если уж Жижек должен был хоть как-то занять себя, стоило выбрать наименее противный вариант деятельности. Выбор мужчины пал на исторический музей, как раз зазывавший в ряды своего персонала архиватора-медиевиста. Легко увлекающийся кропотливой работой Жижек быстро справлялся с новыми задачами и целыми днями документировал рукописи священников, иногда - бессознательно, разумеется! - углубляясь в изучение гримуаров, действенность которых оставалась под вопросом.

Так он и стал нынешним Альфонсом Жижеком. Жижеком, живущим в музейном чулане и, временами, ведущим весьма унылые экскурсии для незадачливых туристов. Он с удовольствием ищет новые знакомства и быстро их забывает, может вечно рассказывать о своей работе, но предпочитает этого не делать - вдруг еще чего дурного подумают. А всякий раз, когда в Праге случается происшествие, так или иначе связанное с магией, Жижек срывается с места, чтобы увидеть хотя бы угасающие искры волшебства. Чудеса он одновременно любит и ненавидит, чудотворцами восхищается и завидует им. Иногда он, забываясь, надеется, что сам сможет обучиться этому удивительному ремеслу, и ищет ответ в засаленных книгах. Не отыскав в очередной стопке манускриптов ни одного мага-самоучки, молодой человек в который раз клянется впредь никогда этого не повторять и отправляется на прогулку, в дороге размышляя только о красоте лесов, красоте нагих тел в картинах эпохи модерна и красоте демонологических ритуалов... нет, стоп.

Наверное, пора снова что-то менять.

ВТОРАЯ СТОРОНА

Обладает какими-то неясными магическими задатками, однако реализовать их не представляется возможным.